Павлина Гончаренко - Пароль — «Прага»
— Одного типа уже допросил, — сухо ответил Мюллер, — но этого мало.
— Хорошо, майор, поддерживайте со мной связь, — уже примирительно процедил полковник.
НА СВЯЗЬ
У леса возле крайней хаты заботливо сложены дрова, холодный ветер треплет веревку с бельем. Наметанный глаз разведчика сразу видит, что здесь живет небольшая и небогатая семья. Олешинский с Олегом подошли к двери. Постучали. Не открывали им довольно долго. Наконец заскрипела дверь. Высокая худощавая пожилая женщина, увидев на пороге двух военных, онемела.
— Вы из гестапо? — спросил из-за спины женщины старик.
— Нет, не из гестапо. — Они шагнули в хату. — Пришли с просьбой: если можете, продайте нам что-нибудь из еды.
При слабом освещении старику трудно рассмотреть военных, он угрюмо молчит. Прибывшие терпеливо ждут.
— Берите сами. Вы ведь из гестапо, — наконец проговорил старик.
— Мы не из гестапо, поэтому и не берем, а просим за деньги. А если нет, простите нас, батьку, за беспокойство. Пойдем, Олег, — сказал капитан, и партизаны вышли из хаты.
Уже возле сарая их догнал хозяин. Он забежал вперед, расставил руки, пытаясь остановить незнакомцев.
— Прошу вас, панове, извинить старика за его негостеприимство. Возьмите вот этот хлеб.
Будто из-под земли, за ним выросла фигура жены. В дрожащих руках она тоже держала что-то, завернутое в платочек.
— Не знаю, кто вы, но сердце мое чует, что вы не из тех… — Она указала рукой в ту сторону, где поодаль темнела усадьба. — Там искали каких-то переодетых в форму немцев… Не ходите туда, там гестаповец. Ой, людоньки, там страшный суд, — простонала женщина.
Олешинский и Олег метнулись в лес. Обходя кусты, прислушивались каждый раз к звукам. Вдруг в ночной тишине ухо уловило приглушенные стоны.
Снова тишина. Олешинский проверил свой автомат.
Навстречу вышел Мордвинов.
— Вы слышали?
— А что там? — спросил капитан.
— Были немцы. Трое вышли, пошли прочь. Но, кажется, там есть еще кто-то, потому что очередь из автомата я слышал позднее.
Олешинский и Олег молча спустились с высотки и подкрались к домику. Окна в домике пробиты пулями. Входные двери распахнуты настежь. Капитан неслышно вошел в сени. Дверь в комнату тоже приоткрыта.
Над ящиком шкафа склонился ефрейтор. Он выгребает и выбрасывает оттуда какие-то вещи. Недалеко от него, на полу возле детской кровати, неподвижно лежит, уткнувшись во что-то лицом, женщина с растрепанными волосами. Ефрейтор не спешит. Он так старательно ищет, что даже сбросил шинель. Автомат лежит рядом.
Олешинский бросился на ефрейтора, схватил его за локти и скрутил. На помощь подскочил Олег. Две пары сильных рук мертвой петлей обхватили шею врага. Олег посветил фонариком — и они с капитаном замерли от ужаса. Возле женщины лежал ребенок. Струйка свежей крови еще текла из его носика, и женщина снова припала к мертвому тельцу. Олег приподнял ее.
— Вам нельзя оставаться здесь, — сказал он дрожащим голосом. — Мы убили этого фашиста! Мы партизаны. Нет, не обращайте внимания на нашу форму. Так нужно. У вас есть еще кто-нибудь?
— Муж, Вацлав Рубешка. Он тоже в партизанах. Меня зовут Божена Рубешкова. Возьмите меня с собой и дайте оружие. — В больших серых глазах мольба.
— Нет, вам нельзя с нами. Мы поможем вам похоронить ребенка. А потом вам нужно перейти в другое место, к каким-нибудь знакомым…
Пройдены нелегкие километры. Вот и высотка. Ночь. Лес молча встречает партизан. Они голодны, утомлены переходом и бессонными ночами. А до рассвета еще нужно выкопать землянку и замаскировать ее. Теперь тут разместится штаб, сюда прибудет связной из Праги, тут начнет действовать партизанское соединение «Смерть фашизму!».
Лес не похож на Брянский, но он тянется на десятки километров, идет в предгорья, а это означает, что в нем можно маневрировать.
Люди копают мерзлую землю. Как хочется упасть на эти холодные комья и заснуть, расправив плечи! Но каждый отгоняет предательские мысли.
…Бледная, с глубоко запавшими глазами, Маша совсем обессилела. Баумгартл осмотрел вокруг деревья.
— Маша, слышишь, Маша, — шепчет он, склонившись над Игнатовой, — я нашел березку. Уже и котелок прицепил.
Девушка благодарно смотрит в голубые, уставшие глаза комиссара, и ей кажется, что эти запавшие щеки, эти седые виски уже не раз склонялись над ней в тяжелую минуту. И тут Маша вспомнила, что Баумгартл чем-то очень похож на одного учителя из соединения Наумова. Тот, когда она лежала раненая, тоже вот так же заботился о ней. Маша смотрела на комиссара и улыбалась теплой, чуть виноватой улыбкой. Когда выкопали землянку и стали делить хлеб, комиссар отрезал половину от своей порции, аккуратно завернул ее и спрятал. У него было много потайных карманов.
— Нужно всегда иметь при себе какой-то запас, — не раз говорил он. — Я наловчился экономить во время подпольной работы. Эрнст Тельман не раз учил нас премудростям подпольщиков.
Все хорошо понимали, что комиссар экономит свою порцию для Маши и Тани. Разговор Баумгартла с Машей слышал Манченко и, пока комиссар рассказывал о тонкостях подпольной жизни, взял свой порожний котелок и исчез. Он любил подсмеиваться над тайниками комиссара. И когда Баумгартл направился к березе, Манченко торжественно поднес Маше котелок с соком.
— Не вода, а целительный бальзам.
Баумгартл возвратился с пустым котелком.
— Наверное, здесь и березы не такие, как в России, — словно извиняясь перед Машей, сказал он.
Манченко подмигнул Маше: мол, знай наших и показал комиссару котелок с соком.
Из разведки возвратился Олег. Бушлат у него спереди оттопыривался.
— Связного нет, но вот в лесу, возле оленьих яслей, лежал этот хлеб, завернутый в рушник, и на бумажке была нарисована звезда.
Запах свежего хлеба донесся и до радистов. Сергей вздохнул.
— У нас уже скоро будут сеять, — мечтательно сказал он.
— О, уже вспомнил свою Макеевку, — улыбнулась Маша и принялась налаживать рацию.
Сергей умолк, сосредоточенно прислушиваясь к работе аппарата.
Осмотрев загадочную находку, все согласились, что хлеб, возможно, приготовлен для связных, однако ради осторожности капитан приказал не употреблять его «до выяснения». Олег принес и важные вести. По Пршибрамскому шоссе с ночи движутся войска. Есть и танки. Похоже на то, что в город прибыло подкрепление. Везде по лесам облавы.
Ни с Москвой, ни с Киевом наладить связь не удалось.
И связного не было. Что с ним случилось? Может, гестапо напало на след тех, кто должен был его послать? А может, сам не миновал вражеских рук?
Так оно и было на самом деле. Незнакомец, с которым тайно встретился во дворце Бранку майор Мюллер, сыграл свою коварную роль в судьбе партизан. Именно этот человек выдал немцам двух связных, посланных пражским подпольем на высотку Велька Баба. Оба связных погибли от пыток, ничего не сказав своим мучителям…
Олешинский искал выход из тяжелого положения.
Логика подсказывала одно решение: нужно немедленно самим устанавливать связи с местным населением, с группами патриотов и действовать, решительно действовать.
«Пока есть взрывчатка, — рассуждал капитан, — будем ходить на диверсии». Все вместе нашли на карте нужные места. Недалеко от местечка Писек находился железнодорожный узел. Туда на разведку направился комиссар. Он возвратился быстро: с горы хорошо была видна вся местность.
Как только стемнело, три подрывника — Манченко, Мордвинов и Олег — оставили землянку.
С диверсии возвратились довольные, бодрые. Михаил, подышав в задубевшие руки, подтянул ремень и подошел к капитану.
— Сделали треугольник: сначала заложили «мыло» в путепроводе, потом разделились на две группы и начинили взрывчаткой обе железные дороги. По ним пошли эшелоны с военным грузом: танками, продовольствием, оружием, цистернами. Все взлетело на воздух. После этого мы всей группой встретились возле леса. Не прошли и километра, как снова услышали взрыв. Наверное, взлетел путепровод. Там была мина замедленного действия. Задали фрицам хлопот.
— Молодцы! — похвалил их Олешинский. — «Хвост» за собой не притащили?
— Порядок, капитан! — потирает руки Мордвинов. — А что здесь слышно? — настороженно спрашивает он, хотя по капитану видно, что дела неутешительные.
— Связного нет, — нехотя говорит Олешинский и, привычным движением поправив фуражку, почесывает затылок. — Продукты кончились, рация испортилась. Сейчас передохните, а утром пойдете на связь сами.
* * *Домик лесника партизаны приметили еще неделю назад, как только побывали на высотке. Фашисты, видно, интересовались лесником и приходили к нему днем и ночью. Вероятно, они надеялись найти там партизан. Немецкая точность была безукоризненной: каждый обыск сопровождался проверкой документов семьи старика. Было понятно, что фашисты не доверяют леснику. А человек, который ходит лесными стежками, знает немало. «Может, он знает и о подпольных связях?» — теплится надежда у партизан. Нет, не обойтись без старого лесника, к которому так часто наведывается враг.
